Ирина Прохорова: "В России даже интеллектуалы проповедуют фашизм" (ИНТЕРВЬЮ)

Израильский журналист Алексей Осипов предоставил нашей редакции полную версию интервью с Ириной Прохоровой – главным редактором российского журнала "Новое литературное обозрение". В сокращенном варианте это интервью публиковалось газетой "Новости недели".

По нашим данным, в настоящее время Ирина снова гостит в Израиле.

"Разговор с умной женщиной"

Модная нынче политкорректность может загнать мужчину в тупик по самому простому поводу. Ну, скажите, как назвать умную леди – интеллектуалка или интеллектуал? Известно, что женщин-секретарей нельзя называть секретаршами, а поваров – поварихами. Исключение делается лишь для ведущих теле- и радиопрограмм. По поводу интеллектуалов современные орфографические словари пока не дают никакого ответа. Может быть потому, что согласно известному тезису "женщины не проявляют интереса к тем мужчинам, которые заставляют их думать, а проявляют его к тем представителям сильного пола, которые заставляют их чувствовать". Что делают интеллектуалы-мужчины, когда впервые встречают женщину? Точно! Они заводят интеллектуальную беседу, запуская общение на информативном канале, который, как говорят психологи, оказывает ничтожное влияние на пробуждение женского интереса по сравнению с эмоциональным. Типичными темами обсуждения в таких беседах являются: работа, институт, политика, религия, погода, что-нибудь обязательно о компьютерах, математике и искусственном интеллекте. А женщины ждут обсуждения человеческих отношений. Они ждут комплиментов. Они ждут игры, наконец.

Вышеизложенное – лишь вступление к интервью с Ириной Прохоровой – главным редактором российского журнала "Новое литературное обозрение". Это издание во всем мире заслуженно считается настоящим НЛО не только по первым буквам своего названия, составляющих аббревиатуру "неопознанного летающего объекта". Журнал этот серьезный. И рассчитан на серьезных людей.

Ирина Дмитриевна, ваше издание аннотируется во всем мире, как одно из самых серьезных и самых интеллектуальных в мире русского печатного слова. Вы намеренно добивались такого результата?

– На самом деле, конечно, положительные отзывы всегда радуют создателей. Сам журнал возник в 1992 г. как попытка первого профессионального филологического издания. И в этом была необходимость, т.к. в советское время даже при большом количестве печатных изданий действительно профессионального журнала для интеллектуалов не существовало из-за цензуры и партийной иерархии. Просто не было тогда по-настоящему свободной площадки для интеллектуальной мысли. И вот за 14 лет "НЛО" эволюционировало, постепенно став междисциплинарным журналом, давая возможность печататься не только филологам, но и историкам, философам, социологам. Гуманитарные науки развиваются сейчас в России, а посему - перспективны.

А есть кого "обозревать" в современной России? Или вы идете проторенным путем и рассмотриваете "новым взглядом" то, что происходило в мире в прошлые века?

– Никакой ностальгии по советскому времени у нас нет. Слово "новое" в нашем названии было принципиальным. Да, советская гуманитарная наука пострадала более всего. Были Лотман, Бахтин и другие, но они были на полулегальном положении. Наша задача – формирование нового слоя интеллектуалов, и именно поэтому мы работаем не только с лучшими людьми России, но и теми, кто живет за рубежом, причем не только русскими. В числе последних – историки и теоретики по всему миру, которые никакого отношение к русистике не имеют. Мы пытаемся ввести русскую мысль в международный контекст, потому что всегда у нас до этого был двойной стандарт по типу "наше и западное". И в этом смысле развитие русской интеллектуальной мысли оказалось невозможным без выхода на международный уровень. Иначе мы так и остались бы провинциалами, которые кропают что-то свое, а до всех остальных им нет дела.

Россию всегда упрекали в том, что она неуверенно чувствует себя на международной арене, отставая в своем развитии от той же Европы на пару веков.

– Есть области развития, в которых отставание может быть сильным и объективным. Но что касается интеллектуальной жизни, то здесь процессы идут по-другому. Раздувать щеки по поводу того, что мы сами великие, и нас, и наши традиции не понять – способ, конечно, простой, позволяющий почивать на лаврах. Но возможность быть в курсе того, что делают твои коллеги за рубежом, есть вещь более благотворная, развивающая и повышающая уровень. В этом смысле наш журнал позволил вырастить уже целую плеяду молодых исследователей, которые уже учились и жили за рубежом, а посему так или иначе включены в западный контекст. Самобытное и оригинальное всегда появляется только в той стране, которая открыта для влияний извне. А если страна закрыта, то ничего, кроме повторения прошлого в условиях изоляции не происходит.

А международный контекст принимает российскую современную интеллектуальную мысль?

– Мы настроены на то, чтобы не подавать себя в том или ином свете, а просто сотрудничать, давать возможность понять им те процессы, которые у нас происходят. Наш жанр, который был создан невольно в силу уникальности российской ситуации, не имеет аналогов ни в России, ни на Западе. В этом смысле западные коллеги его положительно оценивают.

Думали ли вы когда-то, что вам придется еще и конкурировать, с теми же глянцевыми журналами, например?

– В конкуренцию с глянцем мы никогда и не вступали. Это совсем другой сегмент рынка. Мы в сегменте интеллектуальной прессы. И по состоянию на сегодняшний день нам, к сожалению, пока не с кем конкурировать. К сожалению - потому, что приходится конкурировать самим с собой, а в отсутствии достойных соперников планку держать еще тяжелей. Но тот же глянец мы исследуем, уделяем ему время. Ведь интересно смотреть, как развивается пресса. Тем более, что в том же глянце работают профессионалы пера, поднимаются интересные темы. Там часто видно, чем общество интересуется. Это позволяет нам не только исследовать "высоколобую" мысль, но и следить за тем, как развивается общество. Кстати, с марта мы начинаем выпускать уже третий журнал, после "НЛО" и "Неприкосновенного запаса", который будет исследовать именно теорию моды, в самом широком ее понятии. Мода – это важнейший культурный феномен XX века. Мода в России сейчас на подъеме, а культурной составляющей – традиции, истории, понимания – не хватает. Таким вот образом "Новое литературное обозрение" становится еще и своеобразным ростком, от которого отпочковываются либо книжные серии, либо новые издания.

Считаете себя элитным изданием?

– Наш журнал профессиональный, ориентированный на профессиональную гуманитарную среду, требующей соответствующей подготовки. Он не относится к категории популярных. При этом его читают самые разные люди, хотя он никогда не планировался как журнал для всех слоев общества. Даже с той высокой планкой, которую мы для самих себя установили, мы остаемся живым журналом, допускающим в рамках разумного шутку или даже провокацию, оставаясь при этом на профессиональном уровне. За это нас и любят, и критикуют, и даже на нас ориентируются.

Интеллигентская среда в России осталась? Или все интеллигенты на рынке? Или все они уже вообще вымерли?

– Идет сильная трансформация российской интеллектуальной среды. Как позитивная, так и негативная. Да, переструктурирование культурного поля происходит. Но насчет рынка... Он всегда существовал. Просто в коммунистические времена он был советским или подпольным, и все к этой конъюнктуре приспосабливались. А сейчас рынок другой, более сложный и разнообразный. И реализация в его рамках происходит не только по принципу "партийный или беспартийный", а еще и по целому ряду других признаков. Куда более тревожный сигнал – это то, что многие российские интеллектуалы увлекаются разными шизоидными идеями. Это даже уже не симптом, а скорее мода. Но есть и другие, позитивные моменты. Например, появление более высокого, более профессионального уровня, нового уровня интеллектуалов. Эта среда теперь другая. Кстати, это явление сейчас мало изучается.

Российские интеллектуалы остались арьергардом общества? Или таковым они никогда и не были?

– Здесь есть большая проблема. Когда я говорю о российской передовой мысли, то имею в виду независимую прессу и такие институции, как "НЛО". А вот в системе образовательной, в которой и воспроизводится интеллектуальный запас, ситуация драматическая. Те же российские университеты остались оплотом консерватизма, в них преподают все те же люди, которые преподавали и при советской власти, сменив "историю КПСС" на "культурологию". У руля интеллектуальной мысли остается старая когорта партийных идеологических деятелей. Получается, что, заканчивая вуз, нужно каким-то образом доучиваться самому. Вот и уходят люди в другие сферы. И из-за безденежья в том числе. Профессиональный гуманитарий не вырастает быстро. Лет 20 нужно для этого. И если эти годы ты сидишь на копейках, то не можешь состояться как профессионал. Это приводит к отъезду большого количества умных людей из России на Запад. Вот и растет пока в основном поколение культурных провинциалов и середнячков. В этом большая опасность для нашей страны, которая может остаться страной озлобленных культурных провинциалов. Будет ли это как-то решаться? Мне пока непонятно.

Так ли важны деньги для интеллектуалов?

– Если человек не выбирает академическую карьеру, то у него попросту больше шансов на благополучный образ жизни. У тех же журналистов, например. А вот если человек хочет быть кабинетным ученым – профессором или преподавателем, то, к сожалению, карьера для такого человека в России сейчас непривлекательна из-за своей безденежности. Апеллировать только к идее – это советский способ выживания. Оценка труда должна быть в денежном выражении. Самое странное, что по поводу нищеты академических кругов нет никаких правительственных дебатов, а тем более инициатив по исправлению ситуации.

А, может быть, российские интеллектуалы находятся в таком меньшинстве, что власть считает их за погрешность, которую можно и не учитывать?

– Это не совсем так. Просто имеет место быть некая социальная апатия. Интеллектуалы почему-то не просыпаются, не объединяются в борьбе за свои интересы. А ведь если ты не борешься, не требуешь, не лоббируешь, то ничего и не происходит. Обществу не хватает понимания того, для чего нужны подобного рода профессии, каков их престиж. Негативное отношение к ним проявляются не по чьему-то злому умыслу, а потому, что общество не понимает, зачем все это нужно. Например, ну зачем платить ученому, который изучает какие-то редкие диалекты арабского языка. А ведь этот человек нужен для общества! И если он исчезнет, то в культурном слое случится своего рода провал, которого не будет видно до поры до времени, ведь на поверхности всегда остаются герои телесериалов и кумиры от попсы. Америка столкнулась с этим после 11 сентября, когда выяснилось, что ни переводчиков с арабского не хватает, ни знатоков арабской культуры. Долгое время это считалось там ненужным, этим не занимались. А вот когда все и произошло, то все стали чесать головы и вздыхать по поводу того, что знание другой культуры может быть жизненно важным. Так что, провал по целому ряду гуманитарных дисциплин может трагически сказывать на обществе.

А молодежь?

– Она тоже в России очень разная, впрочем, как и всегда была. Объединенная одним возрастом, она подразделяется на огромное количество субкультур. Пока, по счастью, никаких маргинальных движений в общероссийском масштабе не существует, за исключением чисто конъюнктурных "Наших" и "Идущих вместе". Что будет доминантой? Пока трудно сказать. Многое будет зависеть от самого общества, которое еще плохо предсказуемо и плохо изучено, и от политической атмосферы. Я стараюсь быть в этом вопросе оптимисткой. Пока существующая в России ситуация позволяет самореализовываться в самых разных направлениях – много литературы, много информации, возможность путешествовать.

Что вы делаете, чтобы молодые пошли в правильном направлении?

– Издаю журнал, много книг. Считаю это делом правильным, стараясь всячески декларировать систему демократических ценностей, которая сильно девальвирована и дискредитирована в нашей стране. Стараюсь дать понять, что до той демократии, к которой все в России стремились еще очень далеко, и не надо отмахиваться от демократии, не поняв, в чем ее суть. Для меня важно, чтобы люди не играли словами, а понимали, о чем они говорят. Ведь легкомысленные манипуляции с разными понятиями, символами и фигурами без понимания того, что за ними в действительности стоит, приводят к краху. Казалось бы, это всего лишь игра – нацепить свастику или полумесяц. Но за каждым символом стоит довольно жесткая система ценностей. Принял – тебе диктуют целую систему поведения. Сталинская ли идеология или фашистская – все это проржавевшее, но вполне еще боеспособное оружие. Играть тут, без понимания того, во что ты играешь, невозможно. Иначе ты становишься жертвой этой игры. А рассуждения на тему "дуракам ничего не объяснишь" порочны по своей сути.

Русская интеллигенция на протяжении нескольких последних веков сумела создать свои сообщества и во Франции, и в Израиле, и в Америке. Оригинальная русская интеллектуальная мысль “made in Russia”, и все то, что появилось на свет уже за пределами России – это не одно и то же?

– На сегодняшний момент они друг от друга уже не отличаются. Еще лет 20 тому назад какая-то разница была, но сейчас все сравнялось. Этому есть объяснение – открыты границы, появился Интернет и современные средства связи. Теперь люди могут равноправно строить свои отношения, невзирая на границы. Кто и где живет, теперь уже не имеет никакого значения. Мы много сотрудничаем с коллегами, живущими в Израиле, которые, приехав на Ближний Восток, ощутили себя носителями русской культуры, при этом успешно интегрировались во внутриизраильские процессы. В Израиле очень мощная интеллектуальная диаспора, которая пытается осознать себя живущей в другой культуре, с одной стороны, а с другой, развивает русскую культуру в иной среде. Выяснилось, что русская культура вовсе не должна без конца смотреть на метрополию, т.е. на саму Россию, что вполне возможно самостоятельное развитие русской культуры в таких вот, как израильский, анклавах. Это большое достижение.

Что вас и ваших коллег особенно беспокоит в современной России?

– Чуть ли не доминантная религия общества, при которой даже интеллектуалы проповедуют откровенный фашизм – и в кулуарных разговорах, и в прессе. Даже вполне успешные молодые люди подвержены этому вирусу. Заигрывание со всем этим меня беспокоит очень сильно. Такие вещи зачастую спускаются и "сверху", но общество не ставит перед этим буфер или барьер. И пока не вполне ясно, а что это – преддверие чумы или легкая ветрянка. Более того, когда ты пытаешься этим людям объяснить всю серьезность того, что они проповедуют, то они чаще всего отвечают, что уж лучше фашизм, нежели серая жизнь. Кстати, нередко такие сентенции я выслушиваю от евреев по национальности. Люди не понимают интеллектуальной сущности фашизма в силу того, что ее не изучали, а ориентируются на внешние символы – форму, свастику и т.д. Вот и думаешь, а что может быть вообще хуже фашизма?! Страшно.